О том как попадают в социальные танцы
Я занимаюсь танцевальным спортом, можно сказать, с детства и несмотря на полную бездарность и негодность к танцам и вообще к спорту за 10 лет вопреки прогнозам и здравому смыслу дотанцевался до звания КМС и некоторых не слишком громких, но согревающих душу долгими зимними вечерами спортивных титулов. Как и полагается бальнику-стандартисту (фраки, фокстроты, белые бабочки, венские вальсы и прочие лакированные туфли) я вырабатывал в себе к социальным танцам высокомерное презрение аристократа, свысока смотрящего из окна своего особняка на мещанские уличные хороводы, временами перетекающие в оргии.
В целом мне это неплохо удавалось, но один танец перевернул мою жизнь!
Почти уверен, вы думаете, это была бачата. Или сальса. Это мог быть горячий летний вечер в далекой южной стране, где запах моря, ром и смуглые кудрявые женщины. Или на крайний случай набережная Москвы-реки на закате в июле, где тоже можно влюбиться в танец на всю жизнь... И это было бы логично, но нет. Вы удивитесь, но этим танцем для меня стал венский вальс. И не на морском песке, не босиком и не на дощатой набережной Москвы, а вполне себе на паркете и всё в тех же лакированных туфлях.
На Венском балу, который каждый год проходит в Москве, очень жесткий конкурс для дебютанток. Соискательниц тестируют на знание иностранных языков, правил этикета, родной истории и литературы. Для кавалеров конкурса почти нет, и если ты не пришел на собеседование в шортах и пьяным, то скорее всего «ты в танцах».
Но даже при таких раскладах девушек в три раза больше, и организаторы справляются с демографическим коллапсом за счет партнёров-бальников.
Словом, как-то так я туда попал поесть штрудель. В разгар вечера в толпе дебютанток я узнал свою ученицу. Я работал в школе и преподавал ИЗО, не спрашивайте, как так вышло, это долгая история. А она, как вы понимаете, там училась. Она обратилась ко мне на «Вы» ‑ это очень существенно во всей истории, поэтому мне пришлось упомянуть и школу, и ученицу, и штрудель, и организаторов Венского бала.
И вот мы танцуем, звучит оркестр, начинается вальс. Я во фраке, она в длинном платье с кринолином, а вокруг много элитной публики, очень много. Что ни шаг, то врезался в медийную персону или топ-менеджера госкомпании. А я бальник, танцую венский вальс, лавирую, как могу, толкаюсь от опорной ноги, держу спинку... И тут она мне говорит:
«Андрей Александрович, Вы ни разу даже не взглянули на меня за весь танец!!!»
И так с обидой в голосе, только что не плачет.
У меня классический разрыв шаблона. У нас в бальных смотреть на партнершу во время танца ‑ это, как правило, ошибка. Бывает, что за весь танец партнершу увидел свою два раза: когда в пару приглашал и в конце, когда на поклоне перед собой покрутил.
И тут, в этот самый момент, с глупой дежурной улыбкой на лице, в этой шумной суете я впервые понял – ЭТО НЕНОРМАЛЬНО. Понял, что я на самом деле ничего не знаю о Танце, для меня танец был только поводом помериться с кем-то мастерством на конкурсе, разобраться, кто по округу круче. Быстрее, выше, сильнее в ча-ча-ча или танго, кто вице-крут, кто бронзовый призер, а кто 114-й в своей возрастной категории, но тоже молодец – старался...
В общем, в этот вечер для меня открылась маленькая потайная дверка в сказочный мир из платяного шкафа, в котором я уже ничего не ожидал найти, кроме старых фраков, подтяжек и брюк.
Это детали. Стечение обстоятельств было таково, что этот новый для меня мир открыла клубная латина.
Сейчас у меня своя школа, ученики, несколько кубинцев работают со мной в команде.
Я продолжаю танцевать европейскую программу и преподавать бальные танцы, но сальса, бачата и тот вечер в Гостином дворе изменили мое отношение к танцам навсегда!
Я не даю забыть себе и своим ученикам, что Танец ‑ это в первую очередь маленький мир, в котором живут два человека и одна музыка. Мир, который существует до тех пор, пока этим двоим интересно его создавать, а не просто необходимость куда-то дружно шагать, бежать, ритмично размахивая руками и ногами, чтобы тренер похвалил или судья одобрил ;)
